Публикации

Давным-давно, в далеком-далеком кинотеатре - собственно говоря, это было в мае 1977 г. в кинотеатре Charles Street Cinema в Бостоне - я посмотрел "Звездные войны" в первый раз.

Я тогда был студентом первого курса колледжа, и нам с соседями по общежитию в день премьеры пришлось постоять в очереди, чтобы увидеть фильм. Очереди тогда были короткими. Реклама у фильма была небольшая (хотя слухи о нем ходили очень позитивные), и по всей стране премьера прошла всего в 50 кинотеатрах. Единственым, кто поднял шумиху, был журнал Time, объявив картину "роскошным и славным фильмом" и "лучшим кино года на данный момент".

Критик бостонской газеты The Real Paper Дэвид Ансен (David Ansen) сумел отразить кое-что из того, что мы в тот день почувствовали в кинозале. "Звездные войны", - объявил он, - заклятый враг всего неоднозначного, анти-героического, полного сомнений и тоски, циничного, угнетающего, сложного, приземленного, что сегодня существует в кинематографе". Продолжения, в особенности "Империя наносит ответный удар" - лучший сценарий и лучшая режиссура в трилогии, - добавили в сюжетную линию освежающую неопределенность, но возбуждающий настрой и чудеса первого фильма остались ключом успеха всей серии.

Для всех поколений

Молодой Дарт Вадер в картине "Звездные войны: эпизод первый, Призрачная угроза" Как ни удивительно, но "Звездные войны" по-прежнему сохраняют свое волшебство по отношению ко всем поколениям. Мой молодой друг, который родился примерно тогда, когда фильм вышел в свет, а сейчас стал одаренным студентом-юристом и готовится к работе помощником федерального судьи, знает наизусть все диалоги фильма. Только попросите его, и он с восторгом начнет Вам их цитировать. Студенты-первокурсники, с которыми я встречаюсь, обычно проявляют не меньший энтузиазм, если даже и не знают картину наизусть. Собственно говоря, похоже на то, что большинство сегодняшних молодых людей выросли на этой серии - во всех ее воплощениях, переходя со временем от видеокассет к видео-играм и обратно.

Сейчас, когда пришла пора общенационального дебюта первого нового фильма "Звездные войны: эпизод первый, Призрачная угроза" (Star Wars: Episode One, The Phantom Menace), возникает вопрос, почему же Сила все еще так активно с нами.

Отчасти ответ на этот вопрос заключается в потрясающих спецэффектах. Но дети не заучивают наизусть сюжет и диалоги из-за спецэффектов. Хотя неустанная реклама и сбыт игрушек, книг и фигурок героев "Звездных войн" могут увлечь самых маленьких, у всех остальных это вызывает лишь отвращение, - так что это тоже не слишком способствует устойчивой притягательности фильма. Мифологические линии, на постановку которых Джордж Лукас (George Lucas) потратил немало сил, воссоздавая их по книгам Джозефа Кэмпбелла (Joseph Campbell) и иных авторов, вне сомнения в значительной степени объясняют привлекательность картины. Однако от культурной антропологии заводится скорее Билл Мойерс (Bill Moyers), а не массовая аудитория.

Мне кажется, что причина длительной популярности серии и проще, и глубже. Лучшее в "Звездных войнах" в том, что они говорят о нашей любви к справедливости и о стремлении к благородной жизни, и в то же время это грандиозное и захватывающее приключение. В 1977 г. Джек Кролл (Jack Kroll), критик журнала Newsweek, попал в цель, когда превознес первый фильм как "пенящуюся поп-метафору восхитительной радости, которую несет добро". "Звездные войны" по-своему - как некая смесь Флэша Гордона (Flash Gordon) и "Полудня" (High Noon) - напоминают нам о том, как здорово жить на свете - и даже быть готовым пожертвовать жизнью, когда мы сражаемся за великое и правое дело.

Нестареющий смысл

Добро против зла - может быть, это простая тема, но сразу после Вьетнама и Уотергейта, в середине десятилетия "Я", она оказалась захватывающей. "Звездные войны" - фильм, обладающий блеском семидесятых, исполненный философии шестидесятых, снятый режиссером, выросшим в пятидесятые на фантазиях Флэша Гордона, пришедших из тридцатых, - писал Ансен. - Это пять десятилетий героических мальчишеских приключений, сжатых воедино, и он сделан для людей всех возрастов, которые остаются двенадцатилетними".

Это верно, но Ансен забыл о десятилетии, которое введено в фильм особенно едко, - о сороковых, в особенности о мрачных временах Второй мировой войны, когда союзники больше проигрывали, чем побеждали.

То, что "хорошие парни" оказались жертвой нападения и были на грани поражения силами Империи зла, было необходимым элементом отчаянно острого сюжета картины, но это также отозвалось знакомой нотой и в нашей коллективной памяти - возвращая людей к 1940 - 1942 гг. и даже дальше, к неспокойным временам самой Американской революции.

Разумеется, в 1977 г. непосредственный контекст давала и "холодная война". "Звездные войны", как утверждают экономисты, стали главным индикатором "революции Рейгана". Поддержка, которую Рейган оказывал борцам за свободу, и его идеалистичная программа противоракетной обороны (на которую критики прилепили неадекватный ярлык "Звездных войн") как будто выпрыгнули прямо из фильма, хотя Лукаса тогда, как и сейчас, вряд ли можно было назвать консервативным республиканцем.

Хотя фильмы Лукаса мало что говорят о реальных моральных дилеммах внешней политики, его космические фантазии помогли нанести удар по доктрине моральной эквивалентности. Эти фильмы развенчали также модную в те времена доктрину конвергенции советской и американской систем. Во вселенной "Звездных войн" гомогенизирующая мощь технологии всегда была менее важной, чем фундаментальные моральные и духовные различия, и именно поэтому Лукас настаивал на том, что в принципе "Звездные войны" не являются "научной фантастикой".

Немезидой технологии была "Сила" - древняя религия (вероятно, сотканная Лукасом из концепций различных восточных сект, но имеющая и стоические обертоны), которую исповедовала элита Джедай; ее можно было использовать как для добра, так и во зло. Некоторые отвергают Силу как антихристианское начало, но с точки зрения картины она была до-христианской, даже до-библейской. Религия самоконтроля, позволяющая разуму контролировать материю, безусловно, не является высшей формой веры, но Лукас опять-таки отмечает, что "Звездные войны", собственно говоря, являются вымыслом, фантазией.

Следует признать, что в худшем своем проявлении эти фильмы опускаются от фантазии просто до чепухи, как, например, в последней части оригинальной трилогии "Возвращение Джедай", когда Эвоки, надоедливые плюшевые мишки, пляшут повсюду, как этакие мохнатые куколки-мультяшки. Лично я опасаюсь, что Эвоки могут оказаться плохим предзнаменованием для новой трилогии.

Урок для сегодняшнего дня?

Тем не менее, "Призрачная угроза" и два фильма-продолжения будут историей упадка добродетели, потери свободы и, наконец, падения старой республики - непростая история, причем такая, которая, как ни странно, может оказаться очень актуальной в наши клинтоновские времена. Сохранилась ли Сила у Джорджа Лукаса и его чудесных созданий? Не могу дождаться момента, когда это выяснится.