У него опять нет времени на нее.

Чтобы заглушить боль и проглотить обиду, Падме в мыслях вновь возвращается к Итору. Он так похож на Набу! Пальцы впиваются в обивку подоконника. Набу! Ее родина! Ее долг, ее совесть... Нет теперь Набу. Вот и еще одна боль. Ну почему, почему она тогда поступила так? Это слепая любовь, слепая, уверяет она себя, я хотела, чтобы Анакин тогда перестал волноваться за меня. Она снова видит перед собой его перекошенное тогда лицо: "Я не буду уговаривать тебя! Я просто требую, чтобы ты отправилась на Корускант! Слышишь, я не хочу, чтобы тебя убили здесь! И перестань геройствовать, никому твой героизм не принесет победы, а тебе может стоить слишком дорого! Не смей плакать, слушай, что я тебе говорю: ты будешь в безопасности в нашем доме в столице, но, если останешься на Набу, я не смогу, слышишь, даже я не смогу гарантировать твою безопасность! Если ты меня любишь, то улетишь на Корускант, поняла? Выбирай - или я, или Набу!"

Она выбрала. И вот она здесь, на Корусканте, в их тайном убежище, в доме, который Анакин купил специально для нее. Бывшую королеву Набу Амидалу никто не станет искать в небольшой, чуть темноватой квартирке на 312 этаже большого небоскреба, который младший адъютант Императорского штаба А. Скайуокер приобрел в полную собственность через два десятка подставных лиц. Для непосвященных это всего лишь доходный дом (жильцов в последнее время в нем прибавилось, сказывался Большой Постреспубликанский кризис). Анакин нежно называл его "наше гнездышко". Падме обставляла "гнездышко" и вспоминала свою комнату во дворце на Набу (говорят, когда клоны начали штурмовать дворец, первый же снаряд разнес все стены в ее спальне в клочья), свой уютный домик в горах, где они с Анакином провели медовый месяц (теперь горы начисто выжжены новым имперским химическим оружием - даже камни в них ядовиты).

Ничего не поделаешь. Она выбрала.

Быть королевой трудно. Но она теперь знает, что любящей и любимой женщиной труднее всего стать бывшей королеве. Часто по ночам она осторожно выскальзывает из-под руки спящего мужа и бежит в ванную комнату. Там она закрывается и плачет, потому что невыполненный долг перед своей планетой вновь и вновь вонзает в сердце отравленный клинок. И долг перед любимым мужем не может в такие минуты побороть вопли собственной совести, потому что перед ней встает Набу, такая, какой она стала теперь: безжизненная ядовитая пустыня, где отравлены и воздух и вода, где до сих пор гниют трупы, потому что падальщики все уже давно вымерли...

Падме судорожно вздыхает, перестает теребить ногтями нитку жемчуга в тяжелой темной косе и торопится в узкую кухоньку. Скоро должен прийти Анакин. Если он снова не задержится.

Она не успевает протянуть руку к клавиатуре домашней печки, как назойливый звонок по голосвязи начинает требовать ее немедленного присутствия. Интересно, кто это может быть? Неужели Анакин звонит, чтобы предупредить, что вернется поздно? Нет, только не это!

***

Времени уже нет, лихорадочно соображал Анакин Скайуокер. Если не переправить очередное кодированное сообщение на базу джедаев сегодня же, его могут заподозрить. В чем? Да в чем угодно! Оби-Ван может связать это с планами Императора на Дхарме и тогда все - пиши пропало! Придется объяснять, выкручиваться, а для объяснений придется назначать встречу, снова стараться все провернуть под носом у бдительного Таркина (проклятый карьерист!). Император тонко намекнул в прошлый раз, что Анакин сам должен научиться избегать ловушек, и терпеть их постоянное присутствие в собственной жизни, мол, первое правило настоящего ситха.

Никогда не думал, что ситхом быть так трудно!

Анакин Скайуокер злобно терзал клавиатуру своего настольного коммуникатора. Эта мерзкая машина! Так медленно она, кажется, еще никогда не работала. Наконец, экран засветился, и над коммуникатором возникло облачко цветной голограммы. На ней маленький толстый человечек, еще достаточно молодой, но уже начавший лысеть, недовольно хмурил редкие светлые брови.

- Что случилось? - Человечек, кажется, был не в настроении поддерживать беседу. - Почему меня отвлекают от важной работы?

- Это вы мне сейчас сами скажете, - почти прошипел Анакин, - Какого ситха вы не отвечаете на звонки, Лемелиск?

Лысина человечка моментально вспотела, на щеки покрылись багровым румянцем. Еще не подняв головы к голограмме, он уже понял, кто с ним говорит.

- О, это вы, адъютант Скайуокер! Простите, я тут так занят, все пишу себе и пишу!

- И где же отчет о содержании вашей писанины? - Зловеще вопросил адъютант Скайуокер. - Я спрашиваю, где еженедельный отчет?

- Ох, простите, адъютант Скайуокер. Я так увлекся, что не заметил...

- Как прошло две недели? - Ядовито поинтересовался Анакин.

- Две неде... Ох, я сейчас сажусь писать его, прямо сейчас! - Толстячок попытался заискивающе улыбнуться. Улыбка не получилась, а глазки Лемелиска нервно забегали, постреливая в сторону лежавших рядом набросков и чертежей, от которых его оторвал звонок Скайуокера. Толстые пальчики Лемелиска так и тянуло к ним. Анакин, конечно, заметил этот взгляд.

- Но-но, инженер! Я понимаю, вы - руководитель проекта, но не забывайтесь!

- Да, да, конечно, - лепетал Лемелиск. - Я сразу же перешлю все наработки вам!

- И не смейте больше выключать канал связи, - бросил напоследок Анакин, - Император мне сказал, что его личный секретарь не смог с вами связаться несколько часов подряд, - Скайуокер полюбовался напоследок посеревшей лысиной Бевела Лемелиска и резко ухнул кулаком по клавише отключения секретного канала.

Как же все это мне надоело!

Неужели для ситха так важно копаться в бумажках? Анакин чувствовал, что вся эта бумажная работа была для него наказанием за провал на Салласте. Джедаи почти смогли там победить, их истребители висели над флагманом Империи, "Кровожадным", на котором находился он, и готовы были превратить корабль в клочья. Иногда он даже пытался преодолеть в себе желание открыть себя Силе, чтобы его не тронули. Но ужасающим усилием воли он заставил себя прятаться на Темной стороне и смотреть, как боевые ракеты "Кровожадного" разносят в облака мелкого мусора маленькие кораблики джедаев. Он знал, что Оби-Ван Кеноби где-то там, на одном из этих кораблей, и очень боялся за него. А что если он сам, собственной рукой уничтожит своего учителя? То есть, бывшего учителя...

Ситхом быть нелегко. Надо забыть о прошлом, а забывать не хочется, да и прошлое не дает себя забыть. Вот и сейчас, когда через несколько часов в Тронном зале должно начаться совещание некоторых членов Императорского совета, он чувствовал себя не в своей тарелке. В первые месяцы присутствие на таких посиделках еще коробило его и казалось предательством. Теперь нет. Теперь жизнь неслась, как ураган, и остановиться, подумать, да и просто отдохнуть нет возможности. Но иногда, как вот сегодня, например, возникало странное ощущение, предчувствие, что ли. Сила посылала ему отголоски каких-то важных событий, которые нужно было уловить. Но постоянная тяжелая работа (на два фронта, думал Оби-Ван, на три, полагал Анакин, - он считал, что работает прежде всего на себя самого) не давала возможности часто прислушиваться к нашептываниям Силы. Времени нет.

Анакин Скайуокер знал, что в такие моменты, когда жизнь наваливается на плечи тяжелым грузом, ноющим в мышцах и позвоночнике зудящей болью, есть только одна возможность расслабиться.

Медитационная камера.

Камеру ему преподнес Дарт Сиди... то есть, Император Палпатин (после переворота он предупредил Анакина, что никто не должен знать об истинном лице повелителя Галактической Империи). Она не была похожа на обычные джедайские комнаты для расслабления, она была герметичной и не пропускала никаких звуков. Полное отрешение от мира и погружение в самого себя. Анакин с хрустом размял мышцы и выбрался из-за стола. Камера ждала его в соседней комнате.

Он погладил ее холодную металлическую поверхность. Она была похожа на закрытую раковину, створки плотно прилегали друг к другу, не пропуская даже воздуха. Там, внутри, он должен отключаться настолько, чтобы кислород к его мозгу доставляла Сила. Сначала было трудно, и Палпатин нередко заставал его лежащим в камере без сознания, но постепенно тяжелые, изматывающие тренировки сделали свое дело: он мог находиться в своей раковине часами, не испытывая недостатка в воздухе. Надолго задерживать дыхание могли многие джедаи, но такие упражнения, думал Анакин, могли бы прикончить и магистра Йоду. Когда Скайуокер однажды очнулся в луже крови, натекшей у него из носа и ушей, у ног Палпатина, тот, не говоря худого слова, не упрекая и не насмехаясь над неуверенностью ученика, рассказал, как благодаря подобным тренингам древний учитель ситхов Дарт Бэйн смог продержаться в открытом космосе в скафандре без воздуха почти несколько дней. Сила помогала ему. Анакин проникся уверенностью, что и он сможет совершить подобное. Оби-Ван называл это честолюбием и старался искоренить подобные мысли из головы своего падавана. Император Палпатин аккуратно окрестил это чувство "стремлением" и поощрял Скайуоркера на дальнейшие подвиги на подобном поприще. И всегда, всегда советовал подпитывать их яростью. Яростью, лежащей где-то за гранью сознания, и всегда присутствующей во всех действиях и поступках настоящего Темного лорда. В основе терпения и молчания, страстного истязания себя немыслимыми тренировками тела и духа всегда лежала холодная ярость, которая стремилась вырваться наружу и уничтожить все и вся. Настоящий ситх мог контролировать свою ярость, направлять ее в нужное русло.

Створки медленно раздвинулись. Анакин шагнул в темный зев камеры и плотно прикрыл крышку. Установил режим часовой медитации. И закрыл глаза.

Сила пришла и привычно окутала его плотным облаком информации. Образы понеслись с бешеной скоростью. Так не могли чувствовать джедаи, так не мог чувствовать и сам Палпатин. Кровь отца играла, вскипала и приносила мельчайшую пыль знаний из организмов мидихлориан в его собственный организм. Симбиоз. Из миллиардов играющих в его мозгу знаний он постепенно по крупицам выбирал то, что беспокоило его весь день. Но кажущееся присутствие ответа на его вопрос дразнило, ответ все равно ускользал. И такая странность пугала его. На что-то это было похоже, на какое-то смутное воспоминание, уже испытанное ощущение, только вот на какое?

Он изменил направление движения образов, попытался проникнуть в них из прошлого. Вновь неудача. Анакин напрягся и снова расслабил мускулы. Теперь он перебирал информацию как машина. Это не нравилось ему. Иногда он почти физически ощущал, как где-то внутри него работает большой мотор, гигантский процессор, заставляющий его дышать с металлическим хрипом. Но это было лишь призрачное видение, обусловленное нехваткой воздуха. Поэтому он все равно продолжал медленно, методично разбирать каждый непонятный факт, анализировать и отбрасывать. Или откладывать в глубину сознания. Постепенно таких фактов накопилось несколько.

Первое: Оби-Ван находится сейчас на Дантуине вместе с несколькими джедаями и падаванами. Цель - укрыть детей в заброшенной школе Водо Сиоск-Бааса. Код - риск.

Второе: эти действия его учителя по шкале кодовых значений квалифицируются как смертельно опасные. Источник - собственная утечка информации.

Третье: беспокойство вызвано страхом за бывшего учителя? Ответ - нет.

Четвертое: беспокойство вызвано страхом за бывших друзей? Ответ - нет.

Пятое: беспокойство вызвано стыдом (тут в информации пошла странная рябь и Анакин немедленно отринул это предположение)...

Шестое и неожиданное: беспокойство вызвано аналогией?

Возможно. Но какой аналогией?

Сила рухнула сверху. Закрутила, как снежная буря. Бросила его сознание куда-то вниз. Анакин Скайуокер ощутил привкус крови на губах и попытался защитить свой мозг от нахлынувших на него видений. Выжженные планеты и планеты, покрытые влажной живой зеленью; мертвые тени военных крейсеров, падающие на ничего не подозревающие миры, и сотни истребителей-крестокрылов, окруживших роем огромную боевую станцию; скрюченная мрачная фигура ситха в черном на императорском троне и ослепительно яркая вспышка, скручивающая весь мир, всю Галактику в новое кольцо времени.

Времени нет?

Время раздвоилось.

И когда он смог заглянуть в глубины спиралей, пробуждающих к жизни все новые и новые миры, то увидел источник, парящий в пустоте. И в нем - растворенную в свете, странно знакомую субстанцию. Внезапно, она начала двигаться, оформилась в фигуру человека. Женщины. Лучи света превратились в тонкие пальцы, из огня выплыли длинные гибкие ноги, сложились в изящное танцевальное па. Руки взметнулись вверх, к гриве длинных пушистых волос цвета огня, породившего ее.

И когда на него из глубин его же души взглянули---- блестящие яркие зеленые глаза, он все понял.

Аналогия подтверждена. Смертельная опасность, грозящая Оби-Вану Кеноби, в прошлый раз была отклонена рукой Эллоры Вейд, последней хейлы. Опасность может быть отклонена и сегодня.

Вероятность аналогии - 100%.

Анакин Скайуокер ощупью выбрался из камеры. Голова гудела. Он выплюнул осколки зубов на пол и вытер кровь с губ рукавом.

Времени действительно нет. Она вернулась.

***

Когда Анакин вошел в Большой зал следом за Императором, почти все члены Совета были в сборе. Червонная стража замерла у всех дверей. Таркин стоял возле самого трона, в стороне от других, так неестественно выпрямившись, будто аршин проглотил. Постороннему могло показаться, что он тщательно разглядывает собственные ногти (изящный маникюр, что и говорить!), но на самом деле Таркин внимательно прислушивался к разговору, который вели неподалеку Гарм Бел Иблис из кореллианского сектора, сенатор Бренн Норн с Альтании и Мон Мотма, юная представительница Чандриллы. Рыжая Мон, как всегда, нервно перебирала обшивку своей белой сенаторской накидки и что-то недовольно высказывала Норну. Тот снисходительно улыбался и покачивал головой, словно говоря, мол, ты еще зеленая девчонка, пороху не нюхала (сам Норн уже носил погоны полковника благодаря операции на Йеварре), юношеский максимализм, женская логика и так далее. И вообще, альтанийский сенатор считал, что женщинам в политике делать нечего.

Гарм Бел Иблис никак не реагировал на возмущенную тираду Мон Мотмы. Его участие в беседе ограничивалось тем, что он изредка морщил брови, изображая активную работу мысли. В остальное время он индифферентно смотрел в пустоту и небрежно поигрывал золотой бахромой на собственной папке для докладов. Подобное наплевательское отношение к политике не было свойственно генералу.

"Ждет чего-то", - понял Анакин.

Все бросились на свои места, как только заурчали каламарнийские фанфары (их звук Император особенно отличал - надо полагать, за жуткую громкость). Под эту кошмарную музыку Палпатин важно прошествовал через весь зал и присел на обитый красным бархатом трон. Таркин уступил ему дорогу и резко согнулся в коротком военном поклоне. Анакин Скайуокер, младший адъютант, занял свое место слева на ступеньках трона. Уиллхуфф Таркин, старший адъютант, встал справа от Императора.

Анакин потихоньку одернул свою новенькую черную форму и внимательно пересчитал всех членов Малого Совета. Не хватало Бэйла Органы.

Интересно, подумал Анакин, не связано ли это с дантуинским мероприятием? В последнее время Органа проявлял немного прыти в заседаниях, но все его действия вне Совета свидетельствовали о чрезвычайной осведомленности в вопросах, которые обсуждались на заседаниях и в кулуарах. Органа явно имел и сторонников в самом Большом Совете, и информаторов вне его. Еще совсем молодой политик, Бэйл Органа сумел неплохо освоиться в подводных течениях на Корусканте за последние два года.

Анакин поежился. Он не любил Органу. Хотя бы за то, что он когда-то клеился к его жене, хотя у альдераанца была и собственная невеста, на которой он после известных событий на Мандалоре и женился. Ну вот, прошло уже столько времени, Анакин женат на Падме, у Органы скоро будет ребенок, но Скайуокер все равно настороженно относился к сенатору. Хорошо, что Органа не знает, что Падме живет здесь. Он сильно горевал, когда вскоре после второй битвы за Набу было объявлено, что "королева пропала без вести, предположительно убита". Анакин видел, как в святой для всех альдераанцев день поминовения усопших родственников Органа стоял перед столиком с маленькими поминальными лампадками и тихо молился. Потом Анакин, подойдя ближе, заметил, что рядом с лампадками, на которых были написаны имена "Бэйл Антиллес" и "Раакх Бхала Бумбава", притулилась крошечная свечечка, к которой была прикреплена записка. На бумажке было написано рукой Органы: "В память о Падме Наберрие. С любовью". Скайуокер чудовищным усилием подавил желание расколошматить проклятый столик и убить самого подлеца Органу. Он не сомневался, что если бы сенатор узнал, где сейчас Падме, то моментально бы примчался к ней.

Точно подтверждая пословицу, в зал Совета ворвался и сам опоздавший сенатор. Червонная стража подняла копья, и он прошел на место. Сел, потихоньку вытирая пот со лба. Остальные сенаторы зашептались.

Органа явно долго сюда бежал, вон, как задыхается. Интересно. Что его так могло задержать?

- Друзья мои, - скрипучим голосом возгласил Император, - Сегодня мы собрались здесь для того, чтобы окончательно разобраться в законе о запрете религиозных объединений в Империи. Вы рассматривали все предложенные нами поправки почти целый месяц. Надеюсь, у вас было время подумать. Сегодня мы должны окончательно решить вопрос о подписании этого проекта. Кто желает высказать свои замечания?

Естественно, подумал Анакин, сейчас все будет как обычно. Быстро подскочил пучеглазый сенатор с Эридана.

- Закон, предложенный нашим Императором, - быстро заговорил эриданец, восторженно брызгая слюной, - Священен! Он обнимает все предполагаемые случаи...эээ, предоставляет нашим юристам хорошую базу для работы. В этом проекте учтены все варианты...

- Вы имеете в виду, - неприязненно вставила Мон Мотма, поднимаясь во весь свой маленький росточек, - Что все варианты этого закона предусматривают какие-либо наказания для лиц, исповедующих любую религию, если она не отвечает интересам нынешней власти? Это не закон, а инструмент подавления инакомыслящих!

Эриданец захлебнулся слюной.

- Инакомыслящие в нашей Империи - единственное препятствие к ее процветанию! Сколько бед мы претерпели из-за джедаев!..

- Джедаи не были религиозным объединением, - припечатала Мон. - Они были единственной реальной политической силой, которая могла влиять на зарвавшихся противников демократии. Они были проводниками мира в Галактике на протяжении тысячелетий!

- Единственной политической силой в Империи, - заметил Таркин, внимательно следя за выражением лица Мон, - является воля Императора. Он и закон, и его первый исполнитель. Остальные проявления власти, по моему мнению, незаконны и должны быть искоренены, как преступные. Джедаи представляли собой опасную секту, члены которой обладали опасной для Империи Силой...

- Я не согласна! - выкрикнула Мон.

- Что ж, возможно один человек в этом зале способен прояснить ситуацию для нас всех, - мягко промурлыкал Бренн Норн, разворачиваясь к Анакину. - Господин адъютант Скайуокер, вы много лет были членом Ордена джедаев. Вы подтверждаете, что это было именно религиозное объединение?

- Что ж, - задумался Анакин. - вы правы, сенатор Мон Мотма. Джедаи действительно много веков искореняли противников Республики. Но разве это не борьба с инакомыслящими? Всякий, кто был не согласен с их принципами, подвергался остракизму, Совет джедаев пропагандировал принципы терпимости, но сам нетерпимо относился к малейшим промахам членов Ордена.

- Но это еще не означает, что Орден был религиозной организацией, - скептически возразила Мон.

- Нет, вот в этом вы ошибаетесь, - Анакин Скайуокер спустился с возвышения, на котором стоял трон. Император с удовлетворением слушал. - Все учение джедаев строится на понимании Силы. Если ты не веришь в нее, то не сможешь ей владеть. Разве вера не краеугольный камень любой религии?

Мон Мотма была сражена. Анакин ядовито улыбнулся ей и вернулся к подножию трона. Палпатин с любовью похлопал по плечу своего ученика:

- Думаю, нас всех удовлетворило объяснение адъютанта Скайуокера. Продолжим?

Следующий, давно наболевший вопрос, естественно, касался национальных разногласий в Империи. Тут уж Мон развернулась вовсю.

- Увольнение с ведущих должностей представителей иных рас неблагоприятно сказывается на политическом климате в государстве! - Произнеся эту фразу она гордо оглядела весь зал. Бросила искоса взгляд на Органу. Следующий жест ее был явно обращен к Бел Иблису. Анакин заметил его с легкостью. Да. Старая альдераансакая азбука жестов. Но, к его удивлению, кореллианец, несомненно заметивший этот намек со стороны Мон Мотмы, никак на него не отреагировал.

Мон снова осталась в меньшинстве.

- А вот мои избиратели, - заметил Клайсс Кэндис, правитель кластера Андт, - напротив, считают, что подобные мероприятия только улучшат настроения в Империи, - Его борода воинственно задралась вверх. - Менталитеты других рас нам бывают не только не близки, но и враждебны. Почему мы должны считаться с ними, когда даже лучшие ксенологи полагают, например, что тем же хищникам браблам никогда нельзя доверять?

- Насколько мне известно, сенатор, - язвительно прервала его Мон, - вы и ваши подчиненные не гнушаетесь, однако, торговых отношений с хаттами. А они, как известно, зарекомендовали себя не с лучшей стороны.

- Это несущественно. Я говорю о низших расах!

- Низшими расами вы считаете те, которые можно использовать в своих целях, унизить их, обречь на положение рабов! А хаттов вы просто боитесь...

Борода Кэндиса возмущенно затряслась. Он уже весь пыхтел от ярости. Клайсс взглянул на Императора.

- Его Величество, я уверен, поддерживает мое предложение о том, что и человеческие, и прочие, гуманоидные и негуманоидные, расы должны склониться под властью Империи. Только она может обеспечить им достойное их уровня существование! И каждой расе мы найдем собственную нишу, которую эта нация, по мнению Императора, достойна занять в нашем обществе. Новый Порядок Империи, описание которого составляют доверенные лица Императора (вежливый кивок в сторону Таркина), станет вехой в развитии человечества! Вы же предлагаете унизительную уравниловку!

От такого абсурдного заявления Мон только раскрыла рот, но не успела она возразить, как все вокруг уже аплодировали Кэндису. Даже Гарм, о ужас, пару раз приложил ладонь к ладони! Невероятно! Ярость просто кипела в ней. Уважаемому сенатору с Чандриллы осталось лишь кусать себе локти.

Собрание закончилось быстро. Как всегда, все проголосовали за принятие новых имперских законов. Против была, конечно, Мон Мотма. Органа старательно воздерживался во всех голосованиях, но, так как сенаторы его считали одним из самых последовательных сторонников Палпатина, никто ничего не посмел заметить на его счет. Все сочли поведение Органы тщательно обдуманной политикой. Но Скайуокер был другого мнения.

- Господин, - преклонил колено он.

- Я слушаю тебя, мой ученик.

- Господин мой, я не верю Органе. Этот альдераанец что-то скрывает.

- Этот альдераанец безвреден. Он родом с планеты, где уже несколько сотен лет живут одни пацифисты. Что бы он ни делал, его действия не приведут к изменениям в действиях Империи. Он - политик, а не воин. А теперь времена политиков прошли. Теперь Сенат, или государственный Имперский Совет не имеет силы. Он - лишь инструмент нашей власти, власти Темных лордов Ситха.

- Да, учитель, - Анакин подумал о своем видении, Открыл рот и... почему-то его закрыл.

- Ты хотел что-то еще сказать, мой ученик?

- Нет, господин. То есть... да. Вы не считаете, что я должен последить за ним?

- Нет.

Анакин недоумевающе воззрился на Императора.

- Нет, - с улыбкой подтвердил Палпатин и добавил, - я уже отдал такой приказ. Таркин займется этим.

- Он глупый карьерист и не имеет никакого понятия о возможностях Силы!

- Пусть так и будет, мой ученик. О Силе должны со временем забыть все обыватели. Она станет нашей тайной.

Анакин хотел спросить о джедаях и внезапно понял, что Палпатин уже списал джедаев со счетов. Они больше не представляют угрозы. Они были сильны вместе, но теперь разобщены и не смогут помешать планам ситхов. Дарт Сидиус добился того, чего хотел: Галактика теперь принадлежит ему.

Милостивым жестом Палпатин отпустил ученика. Выйдя в соседнюю залу Скайуокер обнаружил, что в углу шепчутся Мон Мотма и Бэйл Органа.

- Ты предатель!

- Нельзя лезть на рожон! Слишком много поставлено на карту. Мы пока должны соглашаться...

- Мы НЕ ДОЛЖНЫ соглашаться! Иначе Империя сможет подмять под свой диктат еще многие и многие системы! Если позволить себе только послушно кивать Императору, он доведет дело до прямого военного правления, как сделал на Кариде!

- Оставь Кариду в покое и послушай меня...

Бэйл вдруг увидел Анакина.

- А, младший адъютант Скайуокер, - Органа подчеркнуто холодно поклонился Анакину. - Весьма приятно встретить вас здесь. Снова подслушиваете?

Анакин вскипел.

- А вы, сенатор, скорее всего, опять интригуете. Учтите, ваши действия Император пока прощает, но не забывайте, что вы под постоянным контролем.

- Вот! - торжествующе выкрикнула Мон Мотма. - Я же говорила, что государство поощряет тотальную слежку всех за всеми.

- Не за всеми, - поморщился Анакин, - а за теми, кто угрожает спокойствию и благополучию государства.

- Значит я, сенатор Государственного Совета, Первый Председатель и Вице-король Альдераана, угрожаю спокойствию Империи? - Вздернул подбородок Органа. - Интересно, каким же образом?

- Сенатор, не будем зря сотрясать воздух, - угрожающе произнес Анакин. - Вам отлично известно, что некоторые ваши действия попадают под статью...

- Какую же?

- Разрешите задать вам вопрос?

- О, конечно, никаких проблем!

- Где вы были до заседания Совета?

Органа смешался.

- Ну, я был... Неотложные дела...

Мон Мотма поспешила поддержать Бэйла.

- Вы, адъютант, надеюсь, не возражаете против того, что у сенаторов может быть личная жизнь? Органа навещал жену на родине. Если не верите - спросите у самой Фиюми. Она подтвердит. Ей сейчас нужна поддержка. Вы же в курсе, что у них скоро будет ребенок?

- Я не возражаю, чтобы у сенаторов была личная жизнь, - в ярости выкрикнул Анакин. - Но все ваши отговорки только повредят вам, Органа. Я прекрасно понимаю, что на суде жена не может свидетельствовать против мужа.

- На суде? А что, даже до этого дойдет? Боюсь, Скайуокер, вы не отдаете себе отчета в своих действиях. Мне нельзя предъявить никаких обвинений, потому что все ваши эфемерные заговоры совершенно не подтверждаются никакими фактами.

Анакин напрягся. Им овладевало холодное бешенство. Он повернулся и вышел, нервно обгрызая ногти и думая, что, если бы они с Органой были бы не в здании Совета, а на поле боя, он бы, конечно, не оставил в наглом альдераанце ни единой целой косточки. Но здесь... проклятая политика! Домой, скорее домой!

Органа посмотрел ему вслед.

- Он до сих пор думает о ней. И до сих пор меня ревнует.

- Королеве Амидале? А ты, Бэйл? Ты вспоминаешь о ней?

Органа вздохнул.

***

- С ума сошел, - шептала Падме.

С экрана на нее смотрела большеглазая, лопоухая физиономия Джар Джар Бинкса.

- Ты зачем сюда звонишь, - прошипела девушка, надавливая на клавишу шифратора, - Знаешь ведь, что это опасно для нас обоих!

- Моя не мог звонить друга место! Дела срочная! - Джар Джар ломал лапы от ужаса.

- Срочное? А что стряслось?

- По канцелярии Императора Палпатина прошла приказа: разыскать бывшая королеву Амидала. Падме, моя бояться, что вамам угрожает опасность!

- Ты сам рискуешь, когда суешься туда. Сам понимаешь, что Император не простит такого вмешательства.

- О! О! Падме, моя думай, твоя забыть про опасность, моя вамам говорить!

- Ладно, ладно. Так что же случилось? Мне уже давно должны считать мертвой.

- Значицца эта не так. Если это дело поручаецца генерал Таркина...

- Этому подхалиму...

- Она еще и опасная враг!

- И уже есть отчеты по этому делу?

- Она ищет, - Джар Джар закатил глаза и затряс головой. - Она сужать круг подозреваемых!

- Подозреваемых?

- Двое эмигрантов с Набу быть запытан насмерть, потому что не знать!

- Невероятно!

Падме нахмурилась. Если ее ищет Таркин, значит, ему приказал Император. Но это же невозможно! Императору известно, где она! Он же и прикрывает их с Анакином. Нелепица какая-то. Зачем тогда он поручает Уиллхуффу Таркину найти ее? И тот, как всегда исполнительный до совершенной бесчеловечности, даже запытал двух набуанцев до смерти, стараясь выведать место, где она прячется. Для чего это нужно Палпатину?

Если бы знать, что ему вообще нужно, кроме абсолютной власти.

Джар Джар продолжал ждать, всполошенно моргая влажными большими глазами.

- Не звони больше, - предупредила его Падме. - Если узнаешь что-то важное, постарайся передать это Анакину лично.

Бинкс испуганно кивнул и испарился.

Падме торопливо стерла сообщение. Вот. Начинается.

А вдруг Палпатин решил запродать ее военным? Вдруг дело дошло до того, что она станет поводом показать могущество Империи. Устроить показательный суд над преступной королевой, примерно наказать отступницу, которая разрушила лаборатории по производству клонов на своей планете и стала причиной атаки на Набу имперских элитных гвардий, - это мысль. Холодок пробежал по спине у бывшей королевы Амидалы. А если ее найдут? Ее, конечно, осудят и казнят. И наверняка при всем народе.

Нет, чего же мне бояться, убеждала себя Падме, нарезая палли в салат, Анакин этого не допустит. Никогда не допустит. Он же любит ее.

Если понадобится, он может уничтожить проклятого Таркина, даже не шевельнув пальцем.

Но даже открывая дверь Анакину, устало привалившемуся к косяку, даже обнимая и целуя своего любимого мужа, Падме думала, а что, если у Императора все же есть планы на ее счет? Сумеет ли ему противостоять Анакин? И уже совсем страшная мысль: а захочет ли?

Естественно. Он же любит меня!

Любит. Правда.